Жил в Израиле когда-то Славный,
мудрый Соломон.
Был он честный и богатый,
Справедливо правил он.
И владел вполне гипнозом,
И судил как царь всегда,
И без всякого наркоза
Покорял людей сердца.

Соломон однажды летом
В винограднике гулял,
Он душою был поэтом
И вдруг чудо увидал:
Медно-огненные кудри
Буйно вились по спине,
Кожа белая, как пудра,
И венок на голове.

Стройный стан, девичьи груди,
Словно холмики, лежат,
И соски на них упруги.
Как две башенки, стоят.
Бедра девичьи — широки,
В центре — чаша живота,
Под бровями — чернооки
Ярко светятся глаза.

Губы, алые как розы,
Чуть в улыбке приоткрыв.
— Как зовут тебя, мимоза?
— Мое имя Суламифь.
Не во сне к нему предстала
Дочь страны, где правил он,
Страстно плоть его восстала,
И влюбился Соломон.

А она, смеясь, спросила:
— Кто такой ты? Как зовут?
— Я — пастух, моя вся сила
В овцах, я их и пасу.

— Нет, не лги.
Ты ликом светел,
Руки чисты и белы,
Но проводят день и вечер
Все на солнце пастухи.

— Да, права ты, не пастух я.
Он ее за руку взял.
И от взгляда Соломона
В ней огонь заполыхал.
— Как ты пахнешь непривычно.
Соломон ее обнял
И со страстью, необычно.
Губы в губы ей прижал.

Ощутил девичью сладость,
Влажность губ, дрожь языка,
И такую в сердце радость,
Что заныла вся душа.
— Сладкий мед ты источаешь,
Мы с тобою, как в раю.
Но всего еще не знаешь,
Счастье я тебе вручу.

— Я приду к тебе сегодня,
Расскажи мне, где живешь?
Ночью лунною привольной Будешь ждать?
А ты придешь?
— Непременно, ровно в полночь
Ты мне двери отопри
Сразу только, как условно
Загремят мои шаги.

Суламифь пошла на рынок
И купила мазь-бальзам.
Кровь от счастья в жилах стыла,
А на сердце — стыд и срам.
И натерлась этой мазью
С головы до самых пят,
И теперь на пляжах грязью
Натирают всех подряд.

Вот и полночь наступает,
Не идет к ней крепкий сон.
Она ждет, она страдает.
Где же милый Соломон?
Но прождала понапрасну,
Не пришел на встречу он.
Он коварный и ужасный
Этот парень Соломон.

Вот приходит ночь вторая,
Суламифь с надеждой ждет,
И волнуясь, и желая.
Соломон все не идет.
Наконец, на третью полночь
Вдруг раздалися шаги.
Заблистало словно солнце,
Соломон идет в ночи.

Она сбросила одежды
И на ложе улеглась.
И восторженно с надеждой
Ждать владыку принялась.
Соломон вошел чуть слышно,
Задрожала Суламифь.
Вот он рядом, жарко дышит.
Человек он или миф?

Он обнял девицу нежно,
Жадно губы целовал
И рукой своей мятежной
Всю ее околдовал.
Захлебнулася от счастья
И от радости она.
То была ее тринадцатая
В юности весна.

Соломон был парень славный
И влюбился горячо.
А в любви закон есть главный:
Для любимой делай — всё!
Будь ты нищий, хоть
Ты мудрый, сильный царь,
Выполняй любую прихоть
И капризам угождай.

Суламифь была прекрасна
И умна не по годам.
Понимала, что опасна
И что нравится царям.
И поэтому все больше
Соломон ее любил.
Отвечала ему тем же
Изо всех девичьих сил.

Соломон с ней радость видел,
Счастье райское вкусил.
Грубым словом не обидел,
И тем более, не бил.
Но блаженство их недолго
Длилось раем, как во сне.
Рассыпалась, словно сорго,
Зависть недругов в стране.

Соломонова царица,
Гневной ревностью горя,
И коварна, как тигрица.
Их любовь подстерегла.
И убийцу подослала,
Чтоб разрушить царский трон,
И убить их приказала,
Но был мудрым Соломон.

И убийца к ним ворвался
И вонзил свой меч в нее...
Но запнулся и смешался,
Глянув в царское чело.
И прогнал его из дома,
Как шакала гонит слон,
Уходила жизни радость,
Опустилась смерть - истома
Плакал горько Соломон...

Но живет Любовь на свете!
Даже Смерти вопреки
И ей рады все, как дети,
Даже мудрые цари!